Поваренная книга братьев Калиостро

Первая мировая война длилась четыре года и три месяца, на полях сражений и в траншеях погибло около десяти миллионов человек, еще двадцать три миллиона получили ранения на улицах городов, на патрулируемых солдатами перекрестках дорог, под развалинами собственных жилищ, многие из них на всю жизнь остались помеченными войной: калеки, инвалиды, униженные женщины и дети, не говоря уже о сиротах и вдовах, - давно известно, что ни за какими цифрами не скроешь зверства, свершаемые ежечасно людьми. Когда 28 июня 1914 года в столице Боснии Сараево убили эрцгерцога Франца Фердинанда, наследника честолюбивого австрийского трона, появился предлог, который искали тогдашние империалистические и националистические режимы, чтобы развязать войну.

Многие туристы, отдыхавшие в роскошном отеле "Бристоль" города Map-дель-Плата, владели шикарными особняками в Париже и Мадриде, так что, когда разразилась воина, они перестали путешествовать через океан - прощай, развратная жизнь на пассажирских лайнерах, бороздивших Атлантику, до свидания, ароматные сезоны европейского лета на пляжах Биаррица и Лазурного Берега. В довершение всего сбитые с толку аристократы сомневались в безопасности плавания через океан, где курсировали подлодки и корабли военных флотов воюющих сторон, но порой деньги туманят мозги и не дают верно оценивать ситуацию; в мае 1915 года немецкая подводная лодка выпустила несколько торпед в металлическое брюхо трансатлантического лайнера "Лузитания" и потопила его, корабль раскололся, как орех, погибли сотни пассажиров, потому что судно ушло в пике быстрее, чем злосчастный "Титаник". С тех пор "Лузитания" покоится на дне пучины, в его металлическом чреве тысячи скелетов, изъеденных солью и изувеченных укусами морских тварей, получивших удовольствие от неожиданного пиршества. Но от такой бессмысленной смерти рождается новая жизнь, потому что ничего не теряется на дне морском, наоборот, невозмутимая природа диктует свои законы: одна форма существования материи сменяется другой.

Но из-за войны не только миллионеры теряют свои столь любимые маршруты. Беды не разбирают, кто богат, а кто беден, несчастьям наплевать на социальные классы, а невзгоды времени не принимают во внимание родословные. У многих иммигрантов потерялась связь с европейскими родственниками, семьи оказались разделенными, Атлантический океан стал стеной с колючей проволокой, дети остались без родителей и мужья без жен, разрушительное шествие войны уничтожило родные селения тех немногих, кто желал вернуться. В Аргентине осели многие из Старого Света, кто уже не мог вернуться на родину. Ярость военных сражений слишком опустошила земли, могильные плиты заняли посевные поля, дороги стали называться иначе, а границы снова перетрясло, как трясет сбрасывающих старую кожу гадюк.

В отеле "Бристоль" работали повара, выписанные из Италии и Франции, обученные в шикарных ресторанах, мастера настоящих лакомств и кушаний, уминаемых знатью. Это были гастрономы, получившие образование в алгебраической школе Мари-Антуана Карема, известного как "божественный Антуан", несомненно самого известного повара в истории, придворного кулинара царя Александра I, короля Георга IV Английского, барона и баронессы Ротшильд, разных послов и благородных сибаритов. Карем показывал свое поварское искусство в Санкт-Петербурге и Париже, в шикарных замках Булони, при лондонском дворе и на чрезмерно обильных пиршествах имперской Вены.

Одним из таких наследников гастрономического завещания Карема стал родившийся в маленьком селении Капоретто, что на севере Италии, Массимо Ломброзо. Массимо всегда хотел работать в лучших отелях Италии и Франции и искал удобного случая, чтобы начать самостоятельную жизнь. К двенадцати годам он уже работал подсобником на кухне постоялого двора в Триесте, потом его взяли в один из ресторанов в Падуе в качестве помощника повара, через два года он стал специалистом по супам в отеле "Принц Савойя" в Милане, а в девятнадцать лет - мастером по мясу, соусам и кондитерским изделиям в римском отеле "Амбаскиатори Палас". Прошло три года, и, когда он перебрался в парижский "Гранд-Отель", его повысили до старшего повара; он уже находился на родине международной гастрономии и испытал колоссальную гордость, когда стал помощником шеф-повара на кухне отеля "Ритц": его выбрали на эту должность коллеги - такова в те времена была традиция. Но у Массимо была заветная мечта. Есть такие страстные желания, которые не покидают нас никогда и не дают нам покоя, и у Массимо таковым было желание скопить достаточно денег, чтобы вернуться в свое селение и построить там гостиницу с рестораном: его жена и сын занимались бы гостиничными номерами, а он - кухней, он даже рисовал в своем воображении, как создает свою собственную кулинарную школу. Но столько раз наши грезы прерываются кошмаром: по Капоретто звериной пастью прошлась война, австрийские и немецкие войска вторглись в район, и итальянские солдаты с гордостью вспоминают про бегство с поля битвы, шедевр военной тактики, который спас тысячи жизней. В одних случаях бегство - это подарок, в других - тихое чудо. Но года идут, а потерянная земля не возвращается: по окончании войны Капоретто отошел со своими убогими развалинами к Югославии, новые хозяева заменили итальянское название славянским - Кобарид, через несколько лет он стал частью недавно образованной Республики Словения. В Кобариде, в селении, которое снова переименовали в Капоретто и в котором уже не пахло кровью и порохом, словенцы создали музей Первой мировой войны.

Когда началась война, Массимо Ломброзо исполнилось тридцать четыре года. В 1910 году он со своей женой Касандрой и единственным сыном Ренцо переехал в Аргентину. В Париже Массимо нанял на работу пораженный его кулинарными способностями доктор Иполито Марсьяль Луро, акционер и член правления отеля "Бристоль", адвокат-миллионер, который за пятнадцать лет трижды овдовел - черная магия судьбы не упускает случая, чтобы подпортить жизнь сильным мира сего. Бывает, что боль дает новые силы, и, получив душевную рану, Иполито, будучи на пороге своего сорокашестилетия и страдая от одиночества, начал ухаживать за Марией де-лас-Мерседес Анчореной. Слащавый романтизм ухажера привлек ее внимание: Марии на тот момент исполнилось сорок два года, это была незамужняя без комплексов женщина, она никогда не ходила к алтарю, и никто не сомневался в том, что ее тайное призвание было поступить схимницей в монастырь в Тигре, который она имела обыкновение посещать и оставлять там в изобилии пожертвования и молитвы. Мария была красивой женщиной, зрелой и безвольной, изящное тело все еще крепкое, а в ее взгляде спящего вулкана пряталось что-то такое, что позволяло угадать ее самые сокровенные желания - только-то и нужно было, что заметить этот взгляд. Это еще не все, она и ее три старшие сестры обладали одним из самых богатых наследств в Аргентине: процветающие имения и угодья, при мысли о которых у тех, кто пытался подсчитывать их годовой доход, перехватывало дыхание. Никто тогда не понял, что за чудесная отрава пробудила у обоих любовь. Они познакомились на одном торжественном приеме, который в театре "Колон" организовал нунций - посланник Папы Пия X искал способ заполучить денег для новоявленного "Сиротского приюта Девы Фатимы" в районе Палермо. Едва Иполито и Мария столкнулись на выходе из ложи, как вдруг кровь в их жилах закипела, краска залила лицо женщины, ладони окатила влажная волна, и пары незаметных знаков оказалось достаточно, чтобы она поняла: Бог хочет видеть ее не в монастыре, а в супружеской постели этого незнакомца - неисповедимы замыслы Господни, - и ее взволнованное сердце не оставляло сомнения, что человек перед ней - следствие деяний и милости Святого Духа. Иполито глянул на Марию, и огненный язык ожег его кожу, он подумал: таинства страсти слишком сложны, чтобы медлить с их толкованием, ни один человек верно не понимает ярости любви, и остается только отдаться во власть течения, чтобы понять, куда вынесет жизненный поток. И после того как Иполито трижды овдовел, ему было уже все равно, Бог ли, дьявол ли дергает за ниточки его судьбы. Два месяца тактичных ухаживаний - и к алтарю. Они запланировали тихую свадьбу, прошлое жениха не вызывало восторга в семье невесты, то же можно сказать и про родню трижды вдовца, но любовь скорее упряма, нежели слепа. О частном характере венчания позаботился друг Иполито, а по совместительству и его исповедник, образованный иезуит, человек мягких манер, который, будучи рукоположенным, сам окрестил себя высокопарным именем - Лазарь Бенедиктинец, так он заставлял величать себя еще во времена учебы в семинарии. Священника на церемонии сопровождали два белокурых и худых мальчика-служки, внучатые племянники невесты, а всего приглашенных - кузенов и кузин, свояков и своячениц, бабушек-дедушек, тетушек-дядюшек, братьев-сестер и свидетелей - оказалось не более ста двадцати человек. От алтаря - к свадебному столу в особняке викторианского стиля, которым новоиспеченный супруг владел в районе Бельграно, а оттуда в экипаже, запряженном шестеркой белых лошадей, которых Иполито с удовольствием использовал для поездок на ипподром, на трансатлантический лайнер, отчаливший на следующий день в Соединенные Штаты.

Путешествие, которое спланировал в медовый месяц доктор Иполито Марсьяль Луро со своей новой и последней супругой, продлилось десять месяцев, наполненных сопливыми нежностями и высокомерными бестактностями. Поначалу они отправились в Нью-Йорк, потом в Лондон, а оттуда в Париж, после съездили в Венецию, прокатились по романтическим островам Эгейского моря. В отеле "Ритц" они познакомились с Массимо, помощником шеф-повара, который в первый же вечер поразил их чудесным рецептом "Камбала Шатобриан в шампанском соусе". Пара попробовала блюдо и послала за поваром. Массимо подумал, что это еще одно чудачество богатеев из Южной Америки, но, когда Иполито спросил его на прекрасном французском, как удалось сотворить такое поистине достойное Диониса кушанье, Массимо рассказал, как его приготовил: филе из двух небольших камбал он положил в горшочек, вылил туда полбутылки шампанского, добавил несколько шампиньонов, белого лука-батуна, мелко натертой моркови, щепотку чеснока, еще одну молотого перца, мускатного ореха, лука-шалота и изысканных трав. "И это все? Чего-то не хватает, не так ли?" - шепотом спросил Ипо-лито (блюдо выглядело и пахло просто изумительно). И Массимо, поняв, что у его гостя тонкий вкус, улыбнулся, учтиво наклонился и сказал, что, кроме этого, он держал все не более получаса на медленном огне, потом процедил, чтобы убрать лишнюю жидкость, и тут же добавил в горшочек половник немецкого соуса, еще шампиньонов и еще один бокал шампанского, в завершение - водяная баня, а перед подачей на стол слегка смазал блюдо мороженым и маслом из местности Изиньи. Приятная беседа растянулась до полуночи; после кофе со сладким пирогом Мария оставила мужчин одних и ушла в номер. Иполито был восхищен превосходными познаниями повара и между тостами, не скупясь на похвалы, предложил ему отправиться за океан в Новый Свет работать шеф-поваром в отеле "Бристоль". Массимо Ломброзо сказал, что сегодня же вечером переговорит с женой и завтра даст ответ.

Семейство Ломброзо сошло с корабля и село на поезд, который довез их до Мар-дель-Платы. Они сняли маленький домик в районе Ла-Перла, в нескольких кварталах от пляжей Пунта-Иглесиа. Прошло три счастливых года, они считали доходы и строили планы на возвращение в Капоретто, но разразилась война, и они поняли, что уже некуда возвращаться, и волей-неволей стали планировать свою дальнейшую жизнь в этом очень быстро развивающемся курортном городке.

Массимо Ломброзо в отеле "Бристоль" подружился с Лучано и Людовико Калиостро. Порой место работы превращается в настоящую школу, а призвание - в страсть. Все трое работали на огромной кухне, которая неожиданным образом трансформировалась в чудесный учебный класс, где сверкали цвета серебра вытяжные колпаки, пять плит из литой стали с фестонами и бронзовыми бра, надставные шкафы из полированного орехового дерева, небольшие плитки и жаровни, стены были выложены кафелем небесно-голубого цвета, пол - квадратными черными и белыми плитками, котелки, горшки, чайники, кастрюли и сковородки из английского чугуна, полки и столы из кедра, на них - половники, ножи, кастрюльки, дуршлаги, разделочные доски, крючки, мясорубки, два шкафа с посудой, солонки, сита, воронки, соковыжималки, ступки, терки, миксеры, ручные мельницы, холодильники, тостеры, шкафчик с пряностями. Всего было в достатке и все было под рукой для удовлетворения страстного желания близнецов учиться.

Лучано и Людовико были очарованы кулинарными познаниями молодого Массимо, бывшего на десять лет младше их, постепенно они стали видеть в нем брата. Массимо был безупречным учеником европейских кулинарных мастеров и ревностно коллекционировал поваренные книги и рецепты, формулы которых оттачивались на протяжении веков. Не только насилием и ложью живут цивилизации, искусство гастрономии тоже создает свою собственную историю, когда ей это разрешают.

Благодаря Массимо близнецы узнали секреты французской, итальянской, азиатской гастрономии, гастрономии кочевых мусульманских племен Африки, настоящие сокровища которых оставались неизвестными для непосвященных поваров, живших в те времена в Аргентине. Вот как родилась в Калиостро эта неукротимая, словно подводное землетрясение, страсть, превратившая их в необычайных поваров с международным признанием. Повара отеля "Бристоль" работали каждый день с рассвета до заката, с кратким перерывом на сиесту - не более двух часов,- чтобы дать возможность расслабиться телу и голове, однако в таком ритме они жили с ноября по конец марта, остальные месяцы сидели сложа руки, потому что туристы осенью и зимой за море не ездили. Когда же разразилась мировая война, все изменилось: прощайте, вольные и прекрасные привычки dolce far niente.

Так что братья искали удовольствия в туманных набережных Мар-дель-Платы, в холодном воздухе океана, который снимает тревогу и будит чувства, в колыхании моря, нашептывающем о несбыточных мечтах, в линии горизонта, теряющейся в бесконечности. Через несколько лет ностальгия по потерянному раю заставила аргентинских аристократов превратить маленький курортный городок в город праздных удовольствий: они настроили огромных в английском стиле особняков, трех- и четырехэтажных вилл, как те, что сверкают в Каннах, бульвары на морском пббережье напоминали о прогулках по Лазурному Берегу. В те золотые годы Map-дель-Плату стали называть аргентинским Биаррицем. И вот миллионеры заполонили парки и улицы, и как только они утолили свою жажду наслаждений, которая разъедала их тоску, они отыскали того, кто утолит их аппетит исключительными кулинарными творениями, - вот так братья Калиостро стали королями самой изысканной гастрономии в стране.

Какие гастрономические тайны, выкованные веками, поведал Массимо Ломброзо близнецам Калиостро? Список длинен и солиден, это различные языческие книги, полные чудес и алхимических тайн. Сначала самые древние: он перевел для них параграфы из античного трактата Митека, написанного на греческом чьей-то знающей, но анонимной рукой, о нем упоминал Платон в связи с кулинарными подвигами Эрасистрата, специалиста по рыбе и дарам Эгейского моря, или из отважного Афтонитаса, кудесника по красному и белому мясу, который придумал морсилью. Он дал им также почитать другое великое произведение, настоящую древнюю поваренную книгу "Софисты за пиршественным столом", написанную египтянином Атенеем спустя три века после того, как беднягу Христа распяли и мучили уксусом, в те времена используемым римлянами как подлое питье и эффективная приправа. Также они насладились рецептами знаменитой книги "О кулинарном искусстве", приписываемой римлянину Гавию Апицию. Как рассказывают Светоний, Сенека и Плиний, этот мастер родился приблизительно за двадцать пять лет до Рождества Христова и прославился своими кулинарными познаниями. Известно о нем немного, осталась только его волшебная книга; похоже, что замечательный Гавий Апиций растворился в прошлом, века изменяют биографии до неузнаваемости, и один-единственный человек вдруг находит отражение во многих людях и сам теряет лицо. Но осталась бесподобная книга, и ее - во все эпохи - достаточно для того, чтобы следы не затерялись совсем. Книгу "О кулинарном искусстве" издали во времена Лоренцо Медичи, и ее слава быстро докатилась до самых роскошных домов Флоренции, Венеции и Милана. Прошло уже почти две тысячи лет после смерти Гавия Апиция в Ливии от отравления лососем, зараженным аэромонозом, когда близнецы вычитали в книге избранный богом рецепт и превратили его в легендарное блюдо: необыкновенный "Цыпленок Элагабал". Лучано готовил его с соусом гарум, маслом и вином, приправляя зеленым луком-пореем, кориандром и чабрецом. Сначала он варил цыпленка с тщанием ювелира, насвистывая, он отбирал травы и специи и в кедровой ступке толок перец и маленькие орешки пинии, потом промывал специи нежным бульоном, оставшимся после варки цыпленка, и добавлял теплое молоко. И это еще не все: он заливал цыпленка соусом и доводил до кипения на малом огне, медленный огонь - как ласки обворожительной женщины, и когда цыпленок покрывался золотистой корочкой, заливал его яичным белком. Сложное блюдо, и только руки настоящего мастера знают, как приготовить его так, чтобы разом не забить вкусовые рецепторы, но никто и не говорит, что поварское умение достается в наследство по благословению божественного провидения.

Массимо распахнул братьям двери свой библиотеки, это как оставить незапертым свое сердце, и Калиостро встретились с ароматами, которые до этого момента были скрыты от них, с экзотическими смесями и комбинациями, подчеркивающими вкусовые ощущения, продуктами волшебных оттенков и лечебных свойств, вызывающих аппетит и возбуждающих страсти: лук-батун, кориандр, горный сельдерей, мята, лук-шалот, укроп, кардамон, ягоды можжевельника, тихоокеанский перец, ангелика, девясил, шалфей, чабрец и рыльца шафрана - это лишь малая часть из длинного списка неувядающих трав и приправ. Лучано обратил внимание, что дары моря превращались в амброзию, когда их приправляли восточными разновидностями перца, его "Кальмары из ада", традиционное наслаждение Южной Атлантики, которое до сих пор подают в некоторых тавернах Map-дель-Платы в пасхальные праздники, превратились в блюдо межнациональной кухни: он варил кальмаров в глиняном горшочке с крупной солью, кукурузным маслом, мягким вином, порезанным соломкой луком-пореем, в другой глиняный горшок одновременно крошил вареную морскую крапиву с белым перцем и душицей. Смешивал все в первой посудине и доводил до кипения на медленном огне, однако прежде, чем блюдо подавать на стол, заправлял его бенгальским перцем.

Братья Калиостро написали свою поваренную книгу, почти в триста страниц, с рисунками и списком рецептов, цитатами, библиографическими ссылками. Эта чудесная поваренная книга, которая десятилетиями хранилась в "Альмасене", всегда под рукой у потомков, потому что реликвия переходила из рук в руки, от близнецов к их единственному наследнику дяде Алессандро Чанкальини, от него к детям его детей. Вот так книга прошла через десятилетия, не выходя за пределы одного и того же места, пока 25 января 1989 года в ящике комода в главной спальне ее не нашел Цезарь Ломброзо.

Это был необычный день для юного сироты: ровно десять лет назад, ни днем раньше, ни днем позже, - вот такая точная и суровая превратность судьбы - в этой самой комнате он впился зубами в тело своей матери.

Карлос Бальмаседа

Проза жизни • Кулинарная книга каннибала