Там, где кончается магия и начинается наука

Методы предсказания погоды являются примером того, как магия после экспериментального подтверждения превращается в науку. Кто-то может подумать, что можно изучить историю и определить, где кончилась магия и началась наука. Но, как показала группа исследователей древней металлургии из Брэдфордского университета, это далеко не так. Тимоти Тейлор оценил взаимосвязь магии и науки о металлах (металлургии) на протяжении столетий, начиная с производства грубых медных топоров, заканчивая сложными сплавами, применяемыми в создании космических кораблей.

Некоторые описания научного прогресса позволяют предположить, что усилиями общества, начиная с доисторических времен, создавалась пирамида знаний, которая объясняла, кирпичик за кирпичиком, как построен мир. После закладки фундамента из основных принципов можно было добавлять новый слой кирпичей. Модель пирамиды, считает Тейлор, рисует прогрессивную и рациональную последовательность развития металлургии, "через медную, бронзовую и железную металлургию - вперед, дальше, к достижениям аэрокосмической индустрии".

Но, вместе со своим коллегой Полом Баддом, Тейлор замечает, что, согласно этой парадигме, металлургия стоит отдельно от таких ремесел, как плетение, создание кремниевых наконечников и глиняных изделий, которые развивались "ненаучно". Однако они считают, что это не так, и утверждают, что древняя металлургия была весьма далека от науки и не могла развиваться отдельно от культуры: "изготовление металлов и магия могут существовать вместе".

В обществах, где письменность была слабо развита или отсутствовала, металлургические рецепты запоминались в виде стереотипных "заклинаний". Когда заклинания претворялись в жизнь, практическая польза не всегда стояла на первом месте. Тот, кто во время ковки мог устроить красочное пиротехническое шоу с пламенем, искрами и другими эффектами, пользовался явным уважением толпы. В то время металлургия была частью ритуалов, проводимых шаманами, познавательные и технологические способности которых подтверждали их духовные силы.

Тейлор сомневается, что только наука способна объяснить ключевые события в истории металлургии, например замену бронзы (сплава меди и олова) железом во второй половине VIII века до нашей эры. Он доказывает это на следующем примере. Представим, что общество с ритуальным и конкурентным изготовлением бронзы внезапно попадает под власть захватчиков. Те уничтожают запасы олова, внедряя новую технологию, основанную на железе, прославленном их военачальниками и духовными лидерами. Таким образом, простой кузнец может быстрее освоить этот процесс, чем, скажем, хозяин эпохи бронзового века, которому было необходимо провести соответствующие духовные ритуалы. "Возможно, развитие металлургии в прошлом определялось не наукой, а магией". Таким образом, Тейлор предлагает нам "вернуть магию" в историю науки.

В век новой медицины, физических феноменов и интереса к паранормальным явлениям магия по-прежнему занимает свое место. Это не должно нас удивлять, поскольку суеверия основаны на неопределенности, которой хватает в современном мире, где многие вещи нам неподвластны, начиная от звонка налогового инспектора, заканчивая диагнозом "рак".

Культурные антропологи - маглы, специализирующиеся на магии, - не смогут привести в пример ни одно общество, в котором не было бы устойчивой и продуманной системы паранормальных поверий. В этом смысле наше общество ничем не отличается от кажущихся примитивными культур. Многие люди западного мира верят в астрологию, психоанализ Фрейда и методы лечения альтернативной медицины. Интерес к последнему вопросу возрос до такой степени, что оказывает влияние на серьезные медицинские исследования.

Даже если мы согласимся с тем, что магия сдала свои позиции вместе с развитием цивилизации, это развитие трудно связать с подъемом науки. Мы смогли стать менее зависимыми от магии, будь то развитие грамотности или повышение безопасности жизни. В действительности же связь между подъемом науки и упадком магии может стать еще одним признаком системы, которая соответствует здравому смыслу, но неверна в своей основе.

Науке потребовалось пройти долгий путь, прежде чем ее плоды появились в виде материальных благ. Технология, оказавшая колоссальное влияние на человечество, всегда предшествовала науке. Даже после работ Ньютона влияние науки на жизнь людей было далеко не очевидным. Паровой двигатель обязан своим появлением скорее кузнецам и старомодной изобретательности, чем лекциям по новомодным предметам, проводимым учеными из Королевского общества Британской академии наук.

Уильям Гарвей выдвинул теорию кровообращения в 1616 году, но в то время она не спасла ни одной жизни. Канализация и улучшение санитарных условий сделали больше в плане укрепления здоровья, чем открытия в области анатомии. Наблюдения за связью между причиной и следствием имели большее значение для лечения болезни, чем знания о возбудителях болезней. Эдвард Дженнер заметил, что молочницы редко болеют оспой, что привело его к использованию в качестве вакцины менее опасной коровьей оспы. Джон Сноу в 1854 году в Лондоне смог найти связь между локальной вспышкой холеры и загрязнением водяного насоса на Броуд-стрит.

Сегодня в ряде областей науки существует четкая связь между фундаментальным научным пониманием и качеством жизни. Когда ученые обнаруживают участок тела, где действует химическое вещество, это дает им возможность использовать данный сигнальный процесс в лечении. В каком-то смысле он до сих пор остается магическим, поскольку его понимают лишь несколько человек. Научный смысл этого процесса остается тайной и для женщины в Хлопхэмовском омнибусе или толстяка, живущего в доме номер четыре в Бирючином проезде. В действительности многие детали механизма воздействия лекарственных препаратов остаются загадкой даже для самих ученых.

Этот тип магии основан на неспособности нашего мозга понять определенные процессы. Однако наш мозг умеет создавать магию, волшебство и иллюзии. У него есть много способов изменить внешний вид окружающего мира и повлиять на то, каким мы его запомним. Он даже играет со временем. Как мы вскоре увидим, мозг является самым главным волшебником, а его робкие попытки понять окружающий мир лежат в основе любой магии.

Роджер Хайфилд

Проза жизни • "Гарри Поттер" и наука: Настоящее волшебство